~3300 г. до н. э. - 75 г. н. э.
Изначально справа налево, колонками, затем слева направо строками (начиная с 2400-2350 гг. до н. э. для рукописных текстов; со II тысячелетия до н. э. для монументальных надписей)
300 - 900 знаков для слоговой и идеографической систем; Порядка 30 букв для фонетической адаптации на восточном побережье Средиземного моря; 36 букв для древнеперсидского слогового алфавита.
Наиболее старые известные документы - таблички с административными документами Шумерского царства.
Оригинальная письменность
(шумеро-аккадская клинопись)
(цифры)
Кли́нопись - наиболее ранняя из известных систем письма. Форму письма во многом определил писчий материал - глиняная табличка , на которой, пока глина ещё мягкая, деревянной палочкой для письма или заострённым тростником выдавливали знаки; отсюда и «клинообразные» штрихи.
Большая часть клинописных систем письма восходят к шумерскому (через аккадскую). В позднем бронзовом веке и в эпоху античности существовали системы письма, внешне похожие на аккадскую клинопись, но иного происхождения (угаритское письмо, кипро-минойское письмо, персидская клинопись).
История
Междуречье
Древнейшим памятником шумерского письма является табличка из Киша (около 3500 г. до н. э.). За ней по времени следуют документы, найденные на раскопках древнего города Урук , относящиеся к 3300 году до н. э. Появление письменности совпадает по времени с развитием городов и сопутствующей этому полной перестройкой общества. В то же время в Древней Месопотамии появляется колесо и знание о плавке меди .
Начиная со II тысячелетия до н. э. клинопись распространяется по всему Ближнему Востоку , о чём свидетельствуют Амарнский архив и Богазкёйский архив .
Постепенно эта система записи вытесняется другими появляющимися к тому времени системами записи языка.
Расшифровка клинописи
Вслед за распространением по Передней Азии шумеро-аккадской культуры повсеместно начинала распространяться и клинопись. В первую очередь вместе с аккадским языком, но постепенно адаптируясь и для местных языков. От некоторых языков нам известны лишь отдельные глоссы , имена собственные или изолированные тексты (касситский , аморитский , амарнско-ханаанский , хаттский). Известны лишь 4 языка, которые адаптировали и систематически использовали клинопись для большого корпуса текстов: эламский, хурритский, хеттский и урартский:
- эламская клинопись (2500-331 гг. до н. э.)
- хурритская клинопись (2000-XII/XI вв. до н. э.)
- хеттская клинопись (XVII-XIII вв. до н. э.)
- урартская клинопись (830-650 гг. до н. э.)
В таблицах в соответствующих статьях приводятся наборы силлабограмм , использовавшихся в соответствующем виде клинописи. В заголовках строк указывается предполагаемая согласная фонема (или аллофон), а в заголовках столбцов - последующие или предшествующие гласные. В ячейках, соответствующих пересечению согласного и гласного, указывается стандартная транслитерация данного слога - при этом выбирается значение, наиболее близкое к предполагаемому фонетическому звучанию. Например, знак 𒍢, который транслитерируется как zí, используется в эламском для передачи слогов ʒi/ci и ʒe/ce, а возможно также и ǰi/či и ǰe/če. Когда близкое по звучанию транслитерационное значение оказывается не самым основным (например, pí для 𒁉 в хурритском), более обычная транслитерация указывается в скобках прописными (BI). Более редкие силлабограммы даются курсивом .
Другие типы клинописи
Клинописными по форме, но самостоятельными по происхождению являются древнеперсидская клинопись и угаритский алфавит . Последний, по мнению А. Г. Лундина, представлял собой адаптацию к написанию на глине иной письменности (протоханаанейской или синайской), от которой произошло также финикийское письмо , в пользу чего свидетельствует порядок знаков и их чтение.
См. также
Напишите отзыв о статье "Клинопись"
Примечания
Литература
- Кьера Эдвард . Они писали на глине. - М.:Наука , 1984. - 136 с.
- История письма: Эволюция письменности от Древнего Египта до наших дней / Пер. с нем. - М. : Эксмо ; СПб. : Terra Fantastica , 2002. - 400 с., ил.
Ссылки
- @ Johns Hopkins University (3D-сканирование клинописных табличек).
- Юникод
- Не-юникод
- от Карела Писки (Type 1 , GPL)
- от Карстена Пейста (TrueType , freeware)
- от Сильви Вансеревена (TrueType , freeware)
- от Гийома Малинга (TrueType , freeware)
| В данной статье или разделе имеется или внешних ссылок , но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок .
Утверждения, не , могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники. |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Клинопись
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
письменность, знаки которой состоят из групп клинообразных черточек, выдавливались на сырой глине. Возникла около 3000 г. до н. э. в Шумере и позже была приспособлена для ряда древних языков. Идеографически-ребусное, позже - словесно-слоговое письмо.
Отличное определение
Неполное определение ↓
КЛИНОПИСЬ
система письма посредством знаков, имеющих форму клиньев, созданная в Юж. Двуречье (совр. Ирак) шумерами в конце 4-го тыс. до н. э., распространившаяся в 3-1-м тыс. в ряде стран Зап. Азии и употреблявшаяся до кон. 1 в. н. э. Кроме шумеров, К. пользовались аккадцы (вавилоняне и ассирийцы), эламиты, хетты, финикийцы г. Угарита, урарты и персы. К. развилась из пиктографии (рисуночного письма). На сырой глиняной табличке выдавливались кончиком стилоса, сделанного из тростника, длинные и тонкие линии знака, к-рые по мере надавливания получались с одной стороны толще, а с другой тоньше и превращались, т. о., в клинья (отсюда назв. К.). Первоначально тексты писались сверху вниз. Со 2-й пол. 3-го тыс. табличку стали поворачивать на 90° и знаки оказывались лежащими "на спине" и шли слева направо. В этот период клинописные тексты вырезались также на камне, металле и др. Различаются типы К.: 1) раннединастический (досаргоновский, до 24 в. до н. э.); 2) классич.-шумерский (эпоха Гудеа, 22 в.); 3) позднешумерский и вавилонский (эпоха Исина - Ларсы, Хаммурапи и касситов, конец 3-2-го тыс.); 4) митаннийско-хеттский (2-е тыс.); 5) классич.-ассирийский (кон. 2-1-я пол. 1-го тыс.); 6) нововавилонский, а также своеобразные типы письма Угарита, Урарту, эламитов и древних персов (7-1 вв. до н. э.). Т. к. К. изобрели шумеры, а др. народы (в первую очередь семитические) приспособили ее к своим языкам, то мн. знаки для определенного понятия (идеограммы) писались по-шумерски, а читались на том яз., на к-ром был написан документ. Нек-рые знаки, имевшие логографическое значение, стали одновременно приобретать и силлабическое (слоговое) значение. Первым исследователем, установившим, что К. явл. не узором, а системой письма, был итал. купец Пьетро делла Валле (17 в.). Во 2-й пол. 18 в. датский ученый К. Нибур определил, что одна из надписей Персеполя сделана тремя видами К. на 3 языках. В 1802 нем. исследователь Г. Гротефенд установил, что первый вид К. написан по-персидски, и правильно дешифровал 9 букв из 32; но труд его остался неизвестен до 1893. В 1836 франц. ученые Э. Бюрнуф и К. Лассен дешифровали все 32 буквы первого вида К. В 1838 англ. ученый Э. Норрис по копиям с Бехистунской надписи, сделанным Г. Роулинсоном, дешифровал слоговые знаки второго вида К. (эламского). После раскопок, произведенных Э. Ботта (Франция) и О. Лейардом (Англия), удалось определить и третий вид К. - вавилонский. После проверки в Лондоне в 1857, когда Г. Роулинсон и его соотечественники Э. Хинкс, X. Ф. Толбот, а также франц. ученый Ж. Опперт независимо друг от друга одинаково прочли и перевели одну и ту же ассирийскую надпись, правильность чтения К. перестала вызывать сомнения. В 1850 Хинкс, а позже независимо от него Роулинсон и Опперт пришли к выводу, что К. создана несемитским народом (шумерами). В 1874 франц. ученый Ж. Галеви поставил под сомнение существование шумерского народа, а вновь открытый яз. объявил искусственным (тайнописью вавилонских жрецов). Однако после долгих споров и особенно после раскопок француза Э. Сарзека, обнаружившего в Телло (Др. Лагаш) множество шумерских текстов, теория Ж. Галеви была отвергнута. В дальнейшем изучении шумерской К. большую роль сыграли труды франц. ученых Р. Тюро-Данжена и В. Шейля, англ. С. Лэнгдона, нем. А. Пебеля, М. Витцеля, А. Деймеля, А. Фалькенштейна и амер. Т. Якобсена, С. Н. Крамера (последний считает создателями К. протошумеров). В 1915 чехословацкий ученый Б. Грозный дешифровал хеттскую К. Начало дешифровки урартской К. было положено франц. исследователем С. Гюяром, англ. А. Г. Сейсом и арм. филологом К. П. Паткановым в 80-х гг. 19 в., а в 20-30-х гг. 20 в. была дешифрована угаритская К. (алфавитная). Большую роль в изучении К. сыграли труды рус. ученых М. В. Никольского, В. С. Голенищева, В. К. Шилейко, П. К. Коковцова и А. П. Рифтина. Изучение К. продолжают сов. исследователи (В. В. Струве, Л. А. Липин и его школа, Г. В. Церетели, И. М. Дьяконов, Б. Б. Пиотровский, Г. А. Меликишвили, М. А. Дандамаев, Д. Г. Редер, Т. В. Гамкрелидзе, В. А. Гвахария, Н. В. Арутюнян и др.). Лит.: Липин Л. A., Аккадский язык, Л., 1957, то же, М., 1964; Меликишвили Г.A., Урартские клинообразные надписи, М., 1960; Струве В. В., Гос-во Лагаш, М., 1961; Дьяконов И. М., Общественный и гос. строй Др. Двуречья. Шумер, Л., 1959; Keilschriftenbibliographie (1939-1954), (Bd) 1-16, Roma, 1940-55. А. Г. Кифишин. Москва.
Главное отличие в дешифровке клинописи от египетских иероглифов заключалось в том, что иероглифы расшифровывал один исследователь, а клинопись – несколько, но не зависимо друг от друга.
Первый человек, который сделал решающий шаг в расшифровке этого древнего письма, был немецкий школьный учитель – Гротефенд.
Георг Фридрих Гротефенд родился в Германии в городе Мюндене 9 июня 1775 года. Учился он в лицее родного города, затем в Ильфельде, после чего изучал филологию в Геттингене. В 1797 он был назначен помощником учителя в городской школе, в 1803 – проректором, а впоследствии – конректором гимназии во Франкфурте на Майне. В 1811 году Гротефенд занял пост директора лицея в Ганновере.
В возрасте двадцати семи лет он заключил пари, что найдет ключ к дешифровке клинописи, не имея для этого никаких специальных знаний. В его распоряжении было лишь несколько скверных копий Персепольских надписей .
Персепольские письмена были неоднородны. Всего различали три вида письма, разделенные друг от друга колонками . Гротефенд не владел древними языками и не имел ни малейшего понятия о том, что означают эти странные знаки.
Прежде всего, он решил обосновать точку зрения, согласно которой клинописные знаки – письменность, а не орнамент. Он так же пришел к выводу, что отсутствие закруглений у знаков свидетельствовало об их предназначении для нанесения на какие – либо твердые материалы .
Гротефенд выделил два основных направления правильного прочтения клинописи: либо сверху вниз, либо слева направо и, в конце концов, он пришел к выводу, что весь текст надо читать слева направо.
Исследователь попытался расшифровать информацию, заложенную в этих символах, предположив, что надпись должна начинаться с родословной. Он исходил из того, что на известных ему персидских могилах текст начинался именно с этого .
После упорных трудов и поисков родословных персидских царей, путем проб и ошибок, Гротефенд расшифровал начало надписи. Она выглядела так: «х великий царь, царь царей, царь а и b, сын y великого царя, царя царей…» .
Это был первый решающий шаг в расшифровке клинописи.
Вторым исследователем клинописи стал Генри Кресвик Раулинсон.
Раулинсон родился в 1810 году. В 1826 он поступил на службу в Ост-Индскую компанию, а в 1833, в чине майора, перешел на персидскую службу.
Раулинсон очень интересовался историей древней Персии. В возрасте семнадцати лет он попал на корабль, направлявшийся в Индию. Для развлечения путешественников Генри издавал корабельную газету. Один из пассажиров – Джон Малькольм, губернатор Бомбея и выдающийся ориенталист, заинтересовался юным редактором. В последствии, они сдружились и разговаривали часами об истории Персии. Эти беседы определили круг интересов Раулинсона.
Занявшись клинописью, он пользовался теми же таблицами, что и Гротефенд. Но пошел дальше и расшифровал еще четыре слова. Чтобы удостовериться в своей правоте, ему необходимы были и другие надписи.
Для этого он отправился к знаменитой Бехистунской скале. Две тысячи лет назад персидский царь Дарий приказал высечь на ее отвесной стене, на высоте пятидесяти метров, надписи и рельефы, которые должны были прославить и возвеличить его деяния, его победы и его самого. На скале изображен Дарий, который наступил ногой на Гаумата, волшебника и мага, восставшего против него. Перед ним со связанными руками и веревкой вокруг шеи стоят девять покоренных царей-самозванцев. По сторонам этого памятника и под ним – четырнадцать колонок текста, сообщающие о царе и его деяниях на трех языках: эламском, древнеперсидском и вавилонском .
Раулинсон решил взобраться на скалу, чтобы скопировать надписи. Он срисовал только староперсидский вариант текста. Вавилонский же скопировал несколькими годами позже. Для этого были необходимы гигантские лестницы, морской канат и «кошки».
В 1846 году он представил Лондонскому Королевскому Азиатскому Обществу не только первую копию знаменитой надписи, но и ее полный перевод. Это был признанный всеми бесспорный триумф в дешифровке клинописи.
Другие, кабинетные ученые – немецко-французский исследователь Опперт и ирландец Хинкс, посредством сравнительного языкознания и грамматик других древних языков индоевропейской группы, проникли в основы лингвистического строя древнеперсидского. Их общими усилиями было расшифровано около шестидесяти знаков .
Затем, Раулинсон и другие исследователи приступили к изучению остальных колонок Бехистунской надписи. И тут Раулинсон сделал открытие, которое сразу же поколебало веру в успех дальнейшей дешифровки текста. Дело в том, что древнеперсидская надпись представляла буквенное письмо, основанное на алфавите, в то время как вавилонская была совсем другой. Там каждый отдельный знак обозначал слог, а иногда даже и целое слово. В некоторых случаях один и тот же символ мог означать разные слоги и даже совершенно разные слова.
Наступило полное замешательство. Ученый мир усомнился в возможностях расшифровать вавилонские письмена.
В разгар этой суматохи в Кюнджике были найдены сотни глиняных табличек, так называемых силлабариев, которые изготавливались для учебных целей и являлись расшифровкой значений клинописных знаков в их отношении к слоговому письму. А позже, нашлись и таблички периода эллинизма, где клинопись сопоставлялась с греческим языком. Эти силлобарии оказали существенную помощь в расшифровке древневавилонского текста. Но получилось это не сразу. Ученые приложили еще массу усилий для полного и окончательного понимания клинописных текстов.
Надписи с Бехистунской скалы, которая находится в Иране.
Керам К., Боги, гробницы, ученые. – М., 1994. – с.183
Там же, с.184
Там же, с.184 - 185
Там же, с.185
Овчинникова А. Легенды и мифы Древнего Востока. – Ростов н/Д; СПб., 2006. – с. 155
Керам К., Боги, гробницы, ученые, указ. соч. – с. 190
Холм Кюнджик - археологический памятник на правом берегу реки Тигр. Это остатки города Ниневии - крупнейшего центра Ассирийской империи.
Газеты, Интернет – стали неотъемлемой частью нашей жизни. Однако на заре цивилизации у людей не было столь широких возможностей, много информации приходилось хранить в уме. Поэтому изобретение письменности стало огромным скачком в эволюции человечества, революционным переходом на новую ступень, открывшим людям возможности записывать свои мысли, свой опыт для передачи его другим людям, да и просто необходимую в быту информацию. Процесс развития письменности длился не одно тысячелетие.
И.Фридрих в своей работе «История письма» выделяет следующие стадии развития письменности:
1. Предметное письмо.
Под предметным письмом подразумевается самая ранняя стадия эволюции письменности (можно сказать, протописьменность), которая была обусловлена потребностью фиксировать каким-то образом информацию о запасах пищи, утвари, количестве скота и боеспособных мужчин в первобытной общине. Для изображения предмета использовали непосредственно сам предмет, а для изображения вещей, трудных для непосредственной передачи, пользовались внешне похожими предметами. Например, иссохшее тело изображалось с помощью камня и кукурузных зерен, мрачное будущее – кусочком каменного угля и т.д. Фридрих приводит показательный пример такого письма: «по Геродоту (IV, 131 и сл.), Дарий, вторгшийся в страну скифов, получил от них «предметное» послание в виде птицы, мыши, лягушки и пяти стрел, которое, поразмыслив, Гобрий истолковал так: «Если вы не скроетесь в небе, как птицы, или в земле, как мыши, или в воде, как лягушки, то вам не скрыться от этих стрел». Таким образом, уже на такой ранней стадии было возможным «писать», хоть и пространные, но достаточно сложные послания.
2. Рисуночное идеографическое письмо
С появлением рисуночного письма сообщение отрывается от предмета и переносится на различные материалы для письма. На этой стадии человек стал изображать объект информационного сообщения, используя подручные материалы – камень, глину, дерево и т.д.
Эту стадию можно разделить на 2 этапа:
а) рисуночное письмо (т.н. пиктографическое)
б) идеографическое письмо
Пиктограмма (от лат. pictus - рисовать и греч. γράμμα - запись) - это схематическое изображение различных предметов и явлений. Например, для изображения крупного рогатого скота рисуется голова с рогами, для изображения человека –человеческая фигура, для изображения воды – волна.
Идеограмма (от греч. ’ιδέα - идея и греч. γράμμα - запись) - письменный знак , условное изображение или рисунок, изображающий некую идею, понятие. На этом этапе рисунок представляет не только изображенный объект, но и некое абстрактное понятие или действие, с ним связанное. Например, для передачи понятий «есть» или «еда» используется изображение человека, подносящего руку ко рту, или в письме ацтеков – лук и стрела символизирует войну, череп – смерть, плачущий глаз – вдовца.
Следует заметить, что на этой стадии письмо передает смысл сообщения, а не его звучание, то есть письмо еще оторвано от языка, письменность и язык развиваются автономно.
3. Дальнейшее развитие письма.
Постепенно происходит переход к фонетическому письму, то есть зарождается связь между письмом и языком. Сначала это выражается как закрепление за словами определенных идеограмм, так называемое словесное письмо. Позже оно преобразуется в слоговое и, в конечном итоге, звуковое (появление алфавита).
Для современного человека тот факт, что слова состоят из слогов и звуков, является само собой разумеющимся. Однако это не было так же очевидно для древнего человека. И.Фридрих пишет об этом так: «Усвоение отдельности звука, особенно согласного звука, дается человеку с большим трудом».
Довольно рано стало необходимым передавать на письме звучание слов, к примеру, имен собственных. Тогда появился так называемый звуковой ребус - это явление, когда вместо трудно изобразимого понятия рисуют схожее по звучанию, но неродственное по смыслу понятие. Например, если бы мы хотели предать на письме английское слово meet – встречать, а нарисовали бы кусок мяса (meat), схожий по звучанию, это и был бы звуковой ребус. Это был первый шаг к фонетическому письму.
Однако не стоит полагать, что эти стадии протекали линейно. Как правило, в ходе реального исторического процесса становления письма они комбинировались.
Пришло время обратиться к непосредственной теме нашей статьи – истории развития письменности на территории Древней Месопотамии.
Самые древние письменные документы, найденные на раскопках древнего города Урук, относятся примерно к 3300 году до н.э. В нашей хронологии это время относится к Протописьменному периоду. Давайте посмотрим, какие таблички дошли до нас с того времени.
Это табличка, относящаяся археологическому периоду Урук V (3500-3350 вв до н.э.). На табличке мы видим 2 типа клинописных знаков – круг и клин. Круг значил 10, клин – единицу. Мы можем предположить, что данная табличка использовалась для подсчета чего-либо, точнее для фиксации подсчитанного количества. Например, табличка могла играть роль своеобразной «накладной», в которой писалось сколько кто кому чего продал. То есть первые надписи были хозяйственные и административные.
Лайнарт этой таблички (рисунок).
Как мы видим, тут, помимо цифр, изображены разные предметы. Используя расшифровку cdli и шумерский словарик epsd давайте пофантазируем, что бы то все могло значить (Внимание! Далее идут неакадемические лингвистические фантазии!).
Вот какую расшифровку предлагает cdli:
@obverse (лицевая сторона) @column 1 (1 столбик) 1. , UTUA~a#? (1 рыба) 2. 3(N01) , NUN~b# (3 металлических объекта) 3. 1(N01) , UD5~a# (1 коза) 4. 1(N01)# , GUKKAL~a (1 овца) @column 2 (2 столбик) 1. , ZATU720# (неизвестно сколько кувшинов муки) @reverse (обратная сторона) @column 1 1. 6(N01) , ZATU720 (6 кувшинов муки) (прим. - если кто-то очень хочет досконально разобраться в синтаксисе расшифровки на cdli - Вам сюда )
Мы видим, что на табличке изображены некие предметы вместе с их количеством. Вполне возможно, что за 6 кувшинов муки было продано то, что изображено на лицевой стороне. Ведь изначально валютой служили продукты питания, в частности, ячмень, а деньги появились несколько позже.
Смотрим табличку периода Урук III (3200-3000 до н.э.)
(лайнарт)
@column 1 1. 1(N01) , SZUBUR 2. 1(N01) , |1(N57).SZUBUR| 3. 1(N01) , |2(N57).SZUBUR| 4. 1(N01) , U4 SZUBUR# 5. 1(N01) , KAB#? [...] 6. 1(N01) , ME~a |SILA3~axGARA2~a|#? SZUBUR 7. 1(N01) , RAD~a@g SZUBUR 8. 1(N01) , KU3~a# SZUBUR 9. 1(N01) , ZATU686~a BU~a SZUBUR 10. 1(N01) , BU~a SZUBUR
Этот текст относится к категории Lexical, это значит, скорее всего, школьный текст, использующийся для обучения письму. Мы видим, что все слова тут оканчиваются на 1 знак – shubur (в переводе, вероятно, «раб»). Это значит, человек, писавший данную табличку, просто заучивал все варианты слов со знаком shubur.
А вот Раннединастический период I-II (2900-2700 до н.э.).
Тут уже меньше рисунков.
А в периоде Раннединастический IIIa (ca. 2600-2500 BC) мы уже видим клинопись.
И что самое интересное, здесь выглядевшие ранее непривычно перевернутые на бок значки уже не выглядят так непривычно. Все предыдущие таблички по-хорошему нужно было смотреть, наклонив голову на бок налево. А затем написание в столбик неожиданно превратилось в написание в строчку. Как это произошло?
Попробуем нацарапать что-нибудь вроде шумерских кувшинов и овец палочкой на глиняной табличке. Со временем (если будем много этим заниматься) нам станет неудобно делать это, держа руку снизу. Это при условии, что мы правши. Рука будет уходить направо, и мы станем писать под наклоном влево, а потом и вовсе повернем табличку для большего удобства. Так оно и случилось. Кстати, по ходу, шумеры были поголовно правшами (во всяком случае, что касается клинописания).
А вот период Ур III (2100-2000 до н.э.).
Ну тут уже полноценная клинопись, никаких рисунков.
А вот Нео-ассирийская клинопись 7-го века до н.э.
Клинопись со временем упростилась настолько, чтобы можно было быстро писать довольно объемные тексты.
Вот на этой табличке мы можем наглядно увидеть, как развивалась клинопись от рисунков до простых значков.
Изначально клинопись создавалась для записи шумерского языка, в котором каждый знак мог обозначать либо некое понятие (идеограмма), либо грамматический элемент. Со временем месопотамцы приспособили ее для записи существовавшего в Месопотамии наравне с шумерским аккадского языка. Это был совершенно другой по структуре язык, восточносемитский по происхождению. И клинописные знаки обрели слоговые значения. Такие знаки называются силлабограммами. Для записи текстов на аккадском языке достаточно лишь 100-150 знаков клинописи, каждый из которых используется для фонетической передачи слогов. Однако в аккадских текстах встречаются и слова, заимствованные из шумерского и обозначающие понятия, их называют шумерограммами. Другой тип шумерских знаков в аккадской клинописи – так называемые детерминативы – по-видимому нечитаемые знаки, уточняющие чтение следующих за ними или предыдущих знаков. Например, детерминатив DINGIR (бог) обозначает, что после него идет имя бога.
Возникает вопрос, почему же тогда месопотамцы полностью не отказались от идеограмм в пользу слогового письма ввиду простоты такого письма (всего 100-1500 знаков), а продолжали использовать шумерограммы? И.Фридрих полагает, что виной тому служит привычка, сложившаяся не то что столетиями, - тысячелетиями, и от нее не так просто было отказаться, как и от любой традиции. А тогда, когда сложились все предпосылки к такому упрощению, оказалось проще перейти к буквенной письменности и арамейскому языку, распространенному уже на всей территории Ближнего Востока.
Тем не менее, клинопись была очень важным этапом в развитии письменности, и долгое время у нее не было достойных аналогов. Клинопись адаптировали для своих языков и другие народы Древнего Ближнего Востока: хетты, хурриты, эламцы и т.д. Также на основе клинописи были созданы две алфавитные системы письма: в Угарите и в ахеменидской Персии.
Тип : силлабо-идеографическая
Языковая семья : не установлена
Локализация : Северная Месопотамия
Время распространения :3300 г. до н. э. - 100 г. н. э.
Родиной же всего человечества шумеры называли остров Дильмуи, отождествляемый с современным Бахрейном в Персидском заливе.
Наиболее ранняя представлена на текстах, найденных в шумерских городах Урук и Джемдет-Насра, датированных 3300 г. до н.
Шумерский язык до сих пор продолжает оставаться для нас загадкой, поскольку и сейчас не удалось установить его родство ни с одной из известных языковых семей. Археологические материалы позволяют предположить, что шумеры создали Убайдскую культуру на юге Двуречья конца V - начала IV тысячелетия до н. э. Благодаря возникновению иероглифической письменности шумеры оставили множество памятников своей культуры, запечатлев их на глиняных табличках.
Сама клинопись была письмом силлабическим, состоящим из нескольких сот знаков, из которых наиболее употребительными были около 300; в их число входили более 50 идеограмм, около 100 знаков для простых слогов и 130 для сложных; были знаки для цифр по шестидесятичной и десятичной системам.
Шумерская письменность развивалась на протяжении 2200 лет
Большинство знаков имеют по два и несколько чтений (полифонизм), так как нередко рядом с шумерским они приобретали и семитическое значение. Порой они изображали смежные понятия (например, «солнце» - bar и «светить» - lah).
Само изобретение шумерской письменности было, несомненно, одним из крупнейших и наиболее значительных достижений шумерской цивилизации. Шумерское письмо, прошедшее путь от иероглифических, образных знаков-символов до знаков, которыми стали записывать простейшие слоги, оказалось чрезвычайно прогрессивной системой. Ее заимствовали и использовали многие народы, говорившие на иных языках.
На рубеже IV-III тысячелетий до н. э. мы имеем бесспорные доказательства того, что население - Нижней Месопотамии было шумерским. Широко известная история о Великом потопе впервые встречается именно в шумерских историко-мифологических текстах.
Хотя шумерская письменность была изобретена исключительно для хозяйственных нужд, первые письменные литературные памятники появились у шумеров очень рано: среди записей, датируемых XXVI в. до н. э., уже есть образцы жанров народной мудрости, культовые тексты и гимны.
Благодаря этому обстоятельству культурное влияние шумеров на Древнем Ближнем Востоке было огромным и на многие столетия пережило их собственную цивилизацию.
Впоследствии письменность утрачивает рисуночный характер и трансформируется в клинопись.
Клинописью в Месопотамии пользовались почти три тысячи лет. Однако потом она была забыта. Десятки веков клинопись хранила свою тайну, пока в 1835 году необычайно энергичный англичанин Генри Роулинсон - английский офицер и любитель древностей - не расшифровал ее. Однажды ему сообщили, что на отвесной скале в Бехистуне (близ города Хамадан в Иране) сохранилась надпись. Это оказалась одна и та лее надпись, выполненная на трех древних языках, в том числе и на древнеперсидском. Роулинсон сначала прочитал надпись на этом известном ему языке, а потом сумел разобраться и в другой надписи, определив и расшифровав более 200 знаков клинописи.
В математике шумеры умели считать десятками. Но особо почитали числа 12 (дюжина) и 60 (пять дюжин). Мы до сих пор пользуемся наследием шумеров, когда делим час на 60 минут, минуту - на 60 секунд, год - на 12 месяцев, а окружность - на 360 градусов.
На рисунке вы видите, как за 500 лет иероглифические изображения числительных превратились в клинописные.
Видоизменение числительных шумерского языка из иероглифов в клинопись